Путь Марии

      А дальше…
     Многоточие... Какой мудрый знак препинания! Его очень любили  писатели-сентименталисты. Знаете почему? Да потому, что жизнь бесконечна, а значит, и чувства тоже нескончаемы.  Вот и принято было завершать свои  произведения многоточием – своеобразным литературным знаком бесконечности.    
     А дальше…
     Что будет дальше, после смерти?  
     Порой накатит тёмно-серое облако сомнений: как это может быть – тебя не станет, а жизнь будет продолжаться? И начнёт эта мысль в тебе расти, укореняться, разливать яд пессимизма по венам. Не скрою,  становится страшно.
     «Ибо возмездие за грех – смерть…» – но читаешь дальше, – «… а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем». И вдруг отчаянно понимаешь: ты готов ко всему, что бы ни случилось, ведь так Господу угодно. Вот в такие редкие моменты приходит понимание того самого смирения, о котором говорил Иисус, о котором мы слышим на проповедях, читаем в Житиях Святых. «За смирением следует страх Господень, богатство и слава и жизнь». И находишь ответ на свой вопрос, и принимаешь сердцем: всё посылаемое нам свыше – для нашего же блага, это проверка веры в то, что наша душа приходит в этот мир работать, а может – отрабатывать прошлые грехи, чтобы продолжить свой бессмертный путь дальше. И только от нас зависит, куда направится она после физической смерти…
     Долгие годы меня не оставляют воспоминания о людях, которые своим  примером помогли моей душе не погибнуть в поисках земных наслаждений, а начать работать, искать пути к радостям небесным.
      Было это около тридцати лет назад, в пору моего советского беззаботного атеистеческого детства. У нас в доме жили две женщины – мать и дочь. Были они верующие, ходили в храм. Ну, ходила только одна из них,  а своё чадо она возила в инвалидной коляске, девочка тяжело болела с рождения. Никто не общался с этой странной семьей. Замкнуто они жили, бедно, да ещё часто ездили в церковь, которая находилась далеко за городом. Путь не близкий: автобусы, пересадки, толкотня. Как справлялись они – одному Богу было известно. «Больные обе!» – говорили соседки. «Нищебродие! Эх, сдала бы Мария свою уродку в детский дом, да не мучилась бы, все равно помрёт девка, не жилец она!» – часто слышали мы рассуждения и осуждения бабушек. Да и что скрывать – мы, дети, тоже поддерживали такое мнение: лучше сдать больного ребёнка, избавиться от проблемы, и жить спокойно.  
     Девочку звали Надеждой.  Она не могла разговаривать, была слепа. И почти не двигалась. Руки – плети, ножки – кривые палочки. Смиренно сидела она в кресле, свесив голову набок. И текли у нее изо рта слюни, что вызывало особое отвращение. Мы обходили коляску стороной, а потом долго шептались о том, насколько противно это существо, ничего не понимающее, не видящее, мычащее и безобразное. А мать так любила это своё уродливое дитя, что все диву давались. «Надежда моя! Спасение моё!» – иногда слышали мы странные слова. Какое спасение? Какая надежда? Мучения только!
     Странная женщина Мария не имела возможности работать, существовала на какое-то пособие, одевалась скромно, серо, и не то что не по моде, иногда даже не по погоде. Зима на улице, а она в каком-то залатанном пальтишке. Только пуховый платок и согревал. Взрослые говорили про неё разное: что красавицей была, что муж был при должности и при деньгах, что поездили они с ним в своё время по «заграницам», что жили широко и красиво. А как родилась Надежда, так всё и рухнуло. Были времена хорошие, а настали страшные: развод, горе, предательство, нищета…
     Но никогда, никогда эта, как нам казалось, обиженная Богом женщина, не унывала и не жаловалась. Всегда у неё на лице была улыбка. И поздоровается со всеми, и в подъезде подметёт просто так, для порядка, и весной цветочки какие-то в землю воткнёт, а потом радуется на них всё лето. А если сорвёт кто – даже не ругалась. А только шептала себе под нос: «Прости нас, Господи, не ведаем, что творим!» Часто она раздавала нам конфеты со странными словами: «Помяните, детки, рабу Божью Марфу». Или это была Полина, или монахиня Анна. Нам было всё равно, мы уминали конфеты и смеялись на этим словосочетанием: раба Божья. Пока конфета таяла во рту, мы кривлялись и дразнили друг друга «рабами Божьими». В общем, как все дети, были мы жестоки, глупы и «за глаза»  называли Марию блаженной.
     Сейчас я понимаю, что было Марии в то время от силы лет сорок, но выглядела она старушкой. Горе её состарило, но душа, как ни странно, осталась светлой.
     Надежда умерла весной, в мае, перед самой Пасхой, на Страстной неделе. И было ей всего 15 лет. Так и не увидела она света земного, но, наверняка, глядит сейчас на свет Божий.
     Хоронили тихо. «Отмучилась! Наконец-то!» – восклицали бабушки – может про мать, а, может,  про дочь. Никто из нашего дома на кладбище не поехал, все смотрели из окон, как кадил батюшка, обходя гроб, как смиренно и тихо стояла Мария и, закрыв глаза,  что-то шептала под нос, шевеля синими губами.
     Позже мы узнали, что могила Надежды находится в местном женском монастыре, который тогда только начали восстанавливать. Это сейчас съезжаются туда паломники со всей России, а тогда, двадцать лет назад, мы только слышали краем уха, что, мол, десять монахинь взялись отстраивать монастырь, у которого было только одно название – ни стен, ни забора, ни двора, ни могильных крестов – всё разрушило время и неверие людское. И была могила семнадцатилетней монахини Нины (такое ей дали имя при постриге) первой на новом монастырском кладбище. И теперь все, кто посещают наш монастырь, обязательно идут на эту могилу, поклоняются кресту и просят усопшую монахиню Нину об исцелении детей. А потом приезжают еще раз, чтобы поблагодарить её и Господа. Вот так чудеса!
     Помню, как смеялись во дворе старушки, когда узнали, что Мария заказала в церкви благодарственный молебен Господу за то, что забрал к себе болящую Надежду. Смеялись и говорили: «Вот, правильно, пусть благодарит Бога, что муки закончились!» Цинично это звучало. Чувствовала я какую-то фальшь и глупость в этих слова, но не понимала тогда,  в чём она заключается. А узнала недавно.
     Пару лет назад решили мы своей дружной дворовой компанией съездить на могилу Надежды,  посмотреть, проверить, правду ли говорят люди, что по молитвам монахиня Нина творит чудеса.  Было это перед Пасхой, как раз мы и хотели приурочить поездку к годовщине смерти нашей местной «святой». Поехали рано, чтобы попасть на утреннюю службу. Монастырь  нас встретил как-то радушно, торжественно, величаво: огромный белый храм, золотые купола, ухоженные клумбы, цветущий сад, ульи, распаханные огороды, даже маленькие домики для гостей. Вот это райский уголок! Служба прошла быстро и легко, мы молча ютились своей маленькой стайкой у свечной лавки и боялись помешать монашеству исповедоваться и причащаться.
     С одной стороны, мы ощущали себя чужими и грешными в этом странном мире, пахнущем воском и ладаном. А с другой стороны, нам казалось, что мы вернулись домой. Это непонятное ощущение и попытки разобраться в том, что происходит, не давали покоя. Но мы молчали и думали о своем. Только после службы, выйдя из храма, принялись обсуждать, что же с нами произошло. И в самый разгар спора увидели знакомое лицо. Навстречу шла Мария. Края её монашеского одеяния развивались, как огромные чёрные крылья птицы. На лице – всё та же улыбка. А глаза сияли тайной. Мы, не сговариваясь, ахнули. Мария остановилась и почему-то всё поняла.
     Теперь её звали Иоанной. Схимонахиня Иоанна отвела нас на могилу дочери. Говорили долго и обо всём. И всё же, я задала ей этот вопрос, который мучил меня: почему она заказала благодарственный молебен Господу после смерти Надежды?
     В ответ прозвучали слова, которые выражали наивысшую степень смирения, непонятную нам, мирянам.  Благодарила Мария Бога не за то, что она отмучилась, а за то, что воля Его святая свершилась, что отошла в мир иной её дочь монахиней – чистой, блаженной, не испорченной земной жизнью отроковицей. Благодарила она Бога за то, что все Он управляет по грехам нашим и по заслугам, за то, что открылась ей новая жизнь, уготованная заранее – монашество.
     Нам это сложно понять. Для достижения такой наивысшей степени смирения нужно пройти путь Марии. Но нам, к счастью, этого  не суждено испытать. А, может, к сожалению…
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240874