Смешное название – Шишка

Действительно, смешное. Глядя на сосны, окружавшие со всех сторон деревню, мне мечталось, что когда-то жил здесь знаменитый художник Шишкин, писал свои картины, в честь него и назвали село.  На самом деле оказалось куда прозаичнее. Мой прадед Панкрат, имевший, несомненно, предпринимательскую жилку, в начале девятнадцатого века сумел приобрести эту землю, богатую родниками и сосновым лесом. Все вокруг было усыпано шишками. Кто первый назвал, осталось в глубине веков, но так это смешное название и закрепилось. О! Сколько событий, но больше радостных чем печальных, вместило в себя время, проведенное на Шишке. Но только теперь я поняла, что детство – это жизнь на особой планете, и хотя мы покидаем её, невидимые нити держат нас всю оставшуюся жизнь.
Книжное поле.
        Зрение у меня уже в детстве оставляло желать лучшего, но книгу в красной обложке я разглядела издали. Подняв её с земли, расстроилась, увидев, что окончания нет, но зато все листы были целы.
«Смотрите, что я нашла!» - заорала я на все поле, как флагом размахивая романом.
Подружки сбежались на крик и с завистью рассматривали находку. В руках у меня была книга «Три мушкетёра» А. Дюма – мечта подростков нашего времени. Восторгу не было конца, найти такую книгу сродни нахождению драгоценного камня, еще даже неизвестно, чему бы я сильнее тогда обрадовалась.
Читающие эти строки непременно спросят: «Где же это находили такие бестселлеры?»
Отвечу: «За зеленым забором. Именно за ним находилась бумажная фабрика «шербаковка», как мы её называли. На ней прессовали картон, и со всех концов Советского Союза сюда свозилась макулатура».
Но нет такого забора, в котором нельзя было бы не проделать дыру, и вот мы дружной группой ступали на землю, усеянную тысячами книг, журналов, газет. В тюках и просто россыпью они создавали фантастически-нереальный вид. Если бы я была художником, смогла бы нарисовать эту сюрреалистическую картину, но я была читателем. Для нас, приехавших в гости к бабушке в деревню, не было лучше занятия, чем бродить по «книжному» полю, отыскивая что-нибудь интересненькое.
        Читала «Три мушкетера» постепенно, не торопясь, увлекаясь сюжетом все более и более. В голове складывались целые картинки мушкетерской жизни. Ах, этот юный гасконец Д’Артаньян и его друзья – мушкетеры! Как ловко удавалось им выходить победителями из всех запутанных ситуаций. Забыв про работу на огороде, садилась под огромный куст смородины и погружалась в интригу французского двора. Я, представляя себя придворной дамой, изменила даже свою походку, пока бабушка, пристально поглядев на меня, не сказала: «Чо-то ты девка шагаешь как-то странно, гузкой туды-сюды моташь, чисто гусыня!»  
О-би-де-лась жуть: «Ничего не понимают, да разве они видели, как настоящие дамы ходят». Но походку не сменила.
Витек с соседней улицы нашёл «Двадцать лет спустя», и начался «великий» обмен. Он важничал, вредничал, зная, как мне она нужна. Пришлось отдать набор открыток, да еще 10 копеек в придачу – роман в моих руках, и радости нет конца.
Правда, увидев Витьку, ворчала: «Ещё пионер называется».
Днем в деревне дел невпроворот, особо не почитаешь. Приспособилась ночью под одеялом включать фонарик и глотала страницу за страницей, пока не была поймана с поличным.
Бегали мы на «книжное» полюшко не реже, чем за грибами в лес, и охота эта была не менее интересна. Вечером, собираясь на завалинке, хвастались друг перед другом находками, здесь же менялись. Когда приезжали родители, мы ходили за ними, глядя глазами преданной собаки. Была одна цель – как можно больше увезти с собой книжек.
Деревенские смеялись: «Глянь, городские опять макулатуру домой потащили». Мы внимания не обращали, потому что чувствовали себя счастливыми и бо-га-ты-ми!
Первый блин всегда комом.
      Несколько дней пришлось пожить у тети.  Солнце только розовым краешком выглядывало на горизонте, а тетя Тома уже торопилась на работу. За нами и за хозяйством приглядывала бабушка, но на несколько дней ей пришлось уехать в соседнюю деревню к сестре. Наконец-то мы с сестрой остались одни.  Почувствовав себя хозяевами, решили удивить всех – приготовить самим обед. Чего казалось проще – лапша с подливкой. Поставили кастрюльку на газ, налили воды и закинули лапшу. Побегав по дому за котенком, Ольга открыла крышку кастрюли:
- Тань, а почему наша лапша не похожа на мамину?
   Я, повязав тетин фартук для солидности, посмотрела в кастрюлю и страшно удивилась. Вместо лапши булькала серая масса.
- «Первый блин всегда комом», - весело произнесла я любимую бабушкину поговорку.  Вдвоем отнесли кастрюлю в сараюшку и на радость хрюшке вылили в лохань.  Следующий день вновь начинался с хлопот на кухне.
- Тань! Наверное, воды было мало, давай возьмем кастрюльку побольше, – предложила Ольга.
Как старшая сестра (в июле мне стукнуло аж семь годков), смутно начала догадываться, что дело не только в кастрюле, но, вздохнув, согласилась.
Достали кастрюлю литров на пять, налили воды и закинули в нее весь пакет лапши. Не сразу решились заглянуть в кастрюлю, но когда открыли крышку – вновь увидели булькающую массу непонятного цвета. Вздохнув, молча, уже без шуток понесли в хлев. Радостное хрюканье хавроньи разнеслось по всей улице.  
Вечером тетя начала готовить ужин и, открыв шкафчик с продуктами, увидела пустую полку, и удивленно окликнула нас:
-  Девчонки! А куда у нас вся лапша пропала?
       Пришлось рассказать о двух своих неудачных попытках приготовления обеда. Мама не рассердилась, а посмеялась вместе с соседкой Нюрой, которая зашла к ним в гости.   Не зря говорят, что слухи летят со скоростью света. На утро об истории узнало все село.

Праздник, которого не было в календаре.
          Пасха… В детстве это был особенный праздник, не похожий на другие. Приготовления к нему начинались, когда бабушка Маша звала женскую половину родни «мыть избу». Дом построен нашим прадедом и был крепким и основательным. Радостные (собрались все вместе), но без шуток и песен взрослые мыли стены, потолки, вешали чистые занавески.
       Нам, ребятне, доверяли убирать божницу, протирать иконы, которых в доме было много. Наведение чистоты в святом уголке сопровождалось рассказом о случае в Самаре с «окаменевшей Зоей», притихшие мы выполняли свою работу с особым тщанием и страхом. Окончив дела, вся большая семья садилась за стол и уплетала за обе щеки постный обед: картошку с соленой капустой, пшенную кашу с тыквой.
      Потом бабушка вежливо просила нас не приезжать всю «страшну неделю»:
-А то нагрешишь только с вами!
На это время маленький, старенький телевизор отключался и накрывался ажурной салфеткой.
       И вот наступал праздник. Все в семье наряжались и дружно шли на кладбище, храм в то время был закрыт. Пасха –  единственный день в году, когда дорога на погост не была скорбной. Народ шел сплошным потоком. Все радостно улыбались, приветствуя друг друга. И мы, дети, толком не зная, почему Христос воскрес, но радуясь тому, что не умер, громко отвечали: «Воистину Воскресе!».
      По дороге с любопытством слушали истории старших о своих родственниках. О том, что сестра нашего деда во время войны, наделав кирпичей из глины и соломы, сложила саманный дом, а дядя Вася попал в плен во время войны и убежал из лагеря. Не верили, посматривая на худенькую бабу Аню, вовсе непохожую на домостроительницу. Удивлялись, как толстый дядя Ваня мог убежать от лагерных овчарок. Таким рассказам не было конца и края.
     А куличи? О… этот запах бабушкиных куличей, посыпанных крашеным пшеном! Вкуснее я не едала ничего за свою жизнь.
Когда начала печь сама куличи, каких только рецептов не пробовала, - но все не то, все не то!
На следующий день в школе учительница спросила у класса:
- Какой вчера был праздник?
И мы, не подозревая подвоха звонкими, пионерскими голосами, ответили:
- Пасха!
На что учительница строго сказала:
- Такого праздника нет! И провела с нами беседу.
        Мы молчали, в наше время не принято было спорить с учителями. Но прошедшее торжество вспоминалось нам завтраками, спрятанными в портфелях: куличами и крашеными яйцами, которые мы ели украдкой в уголке, чтобы не увидел учитель.
Это был странный праздник, который жил отдельно от новостей, от газет и журналов, от всей официальной жизни страны.
Так и остался он у меня в памяти особенным и любимым праздником, которого не было в календаре.

Кому – осел, кому – кот.
      Умываясь, слышу шлеп, шлеп. Это наш кот наводит порядок на моем столе, сбрасывая все на пол, что он считает лишним.
- Да, когда же это кончится? -  раздражаюсь я. - Ничего нельзя оставить на столе.
-Знаешь, - слышится голос бабушки, - есть много историй, в которых    через животных учился человек.  Вот интересная библейская легенда.  Моавитский царь послал своих людей к волхву Валааму с просьбой помочь снять осаду города Иерхиона. Царь рассчитывал, что Валаам с помощью магии уничтожит израильтян, угрожавших столице. Волхв оседлал ослицу и поспешил на выручку. Но Бог встал на защиту израильских воинов, и по Его воле ослица отказывалась идти вперед. Раздраженный Валаам два раза ударил ее. Когда он замахнулся в третий раз, животное вдруг заговорило по-человечески, и только тогда он понял, что ему нельзя ехать...
Беру кота на руки, гляжу в его наглые глаза и читаю в них:
«Ну, а тебе вместо осла – я, кот, и хоть не говорю, но к порядку приучу!
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240881