Бабушкин каравай

Петька проснулся в солнечное утро. Каникулы только начались, и как это греет душу. Мальчишка потянулся, разгоняя сон и стал прикидывать планы на день. Это было серьезно!
Велик, речка, зайти за Антохой, помочь ему починить мопед. Вечером, и вовсе, завал: рыбалка, оборвать сливы у тети Зины, немного оставить ей, остальное-по ходу.
Но для начала неплохо бы подкрепиться. Червячок в животе напомнил о себе. И что там, у бабушки на завтрак? Он, втянул носом воздух, попытавшись  угадать доносившиеся с низу ароматы.
Сдоба. О, да! Бабуля вчера на ночь замешивала тесто. Когда вечером Петька забежал с прогулки, она протянула кружку с парным молоком и добавила, что завтра его любимые булочки  на завтрак и потрепала по голове, заботливо улыбаясь.
А теперь аромат свежевыпеченной сдобы сочился к самому Петькиному носу, с удушающей быстротой. Он уже не мог терпеть. Эти хлебцы были частью его детства. В них вся бабушкина любовь. Вкуснее ничего не бывает.
В две секунды одевшись он влетел в сени. И все та же знакомая и трепетная картина досталась ему .
Петькина сутулая, старая, молчаливая бабушка, склонилась над караваем. В точь-точь, как и тогда, когда у него был жар, и она трогала ему лоб губами и поила из ложки крепким чаем с малиной. Он сейчас явственно ощутил, что ее любовь к нему, только нарастает. Сколько кроткой нежности, добра и заботы в ней всей. Как же сильно он ее любит! Аж, ком к горлу!
Он, почему-то, уставился на бабушкины руки. Эти руки пахнут караваем, только вытащенным из белой деревенской печи.
Петька тихо вошел и сел возле низенького оконца на ветхий табурет. Она его заметила не сразу, а он хотел продлить возникшие волны молчания. Ему нравилось угадывать свою любимую бабушку, когда она готовила для него, как сейчас. Она тихо улыбнулась ему. Лёгкая усталость на ее лице, вмиг обернулась нежностью, при виде любимого сорванца. Вселенской, большой, ну просто огромной нежностью, как весь мир двенадцатилетнего мальчишки. Ее чувства передались и ему.
Солнечный свет еле-еле пробивался сквозь низенькие ставенки. Там, за окном, раскидистая черемуха преградила ему путь. Но ветер, все же, лохматит листья, а сквозь них и солнце проскальзывает таинственной улыбкой. Игра светотени заметна во всем.
Солнце, как ручной кот, ложилось на клеенчатую скатерть и тоже наблюдает за бабушкиным усердием. Каравай, вот-вот, подоспеет. Его вкус неизменен. С дымком и парным молоком. С раздаваемым на всю избушку хрустом свежей хлебной корочки. И с Петькиной грязью под ногтями.
А еще, бабушкины глаза при этом. Она-то не хочет каравая. Ее каравай уселся перед ней. И за обе щеки уплетает то, что для него с любовью приготовлено.
Он вырастет, и порой, уставшим путником, захочет вернуться в мыслях в эту самую избушку.
Со светлой грустью, вспоминая, свет бабушкиных глаз. Когда, освободившись от привычных дел, она тихо усаживалась напротив Петьки и долго смотрела на него, так же, как он на каравай. И ее светленькая, подчеркивающая морщины, скромная косыночка и столь привычный фартук, с запахом счастливого детства, будут согревать Петьку всю жизнь. А еще, он никогда не забудет ее пожелтевшие, с грубыми складками руки, на которых он знал каждую родинку.

Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240923