Девочка и море

Шшурх… Шшурхх… Море наступает и откатывается, камешки бегут и все никак не могут убежать один от другого. На это можно смотреть бесконечно – и я смотрю. Мимо проходят чьи-то ноги – качаются, осторожно выбирают место, куда ступить. А мне на камешках удобно. Они теплые и почти живые. Море, пожалуй, тоже живое. И доброе. Мне велели бояться его, но это зря. Оно не обидит.
Я иду здороваться с морем. Становлюсь на четвереньки и ползу прямо в воду. Она щекочет губы, и я набираю воздуха побольше. И ползу себе дальше. Под водой очень интересно! Тот же шорох становится другим, таинственным. А вон кто-то ползет. Что-то блестит на дне. Камушки становятся еще красивее… Но тут меня хватают. Сразу понятно – папа. Такие жесткие руки только у него, хоть он и добрый. Я вижу, что и он не боится моря. Но мне почему-то надо опасаться. И не заползать в глубину. А почему?
Папа у меня очень смелый. Он даже в воду не входит, как другие, а прямо бросается. И ныряет. Я смотрю вперед – жду, где покажется его голова. Ни разу не угадала – всегда он выныривает гораздо дальше, чем я ожидаю. Вот какой папа! Я гордо смотрю вокруг: все заметили? Это мой!
А мама очень красивая. Она смотрит на меня, но видит море, и море отражается в ее глазах. Они становятся синими и далекими. А волосы развеваются на ветру. Мама наблюдает за морем, а я наблюдаю за ней…
Днем надо спать, и мне ставят под деревом раскладушку. Это я люблю больше всего. Не спать, конечно. Днем я не сплю уже давно. Но лежать, смотреть на листья в вышине, слушать, как они шепчутся с ветром, угадывать по запаху, откуда этот ветер прилетел – вот мое счастье! Папа и мама уходят в дом. Мне там не нравится. Он скучный, тесный и слишком белый, там пахнет рыбой и штукатуркой. А вот и до меня долетает рыбный запах. Это оттуда, с другой стороны дома, где рыбки сушатся на веревочках. Я это тоже не люблю, потому что слишком много мух. И жарко. И рыбой воняет. Ветер, подуй с другой стороны! Если честно, ветер не всегда меня слушается. Он вредный, как мальчишка. Но сейчас послушался. Рыба исчезла, и прилетел запах акации. Это мое любимое дерево. На нем нежные, тоненькие, розовые цветы. Каждый цветок – как розовые волосы сказочной принцессы. И пахнут они сказочно! Мне жалко их рвать, и поэтому я, если увижу такое дерево, сразу бросаюсь шарить под ним в траве – вдруг оно сбросило для меня один цветочек? Тогда его можно носить с собой и нюхать целый день.
Эх, вот если бы сейчас почитать книжку… Но у нас с собой нет ни одной, а здесь только белые домики и море. Придется себе самой придумать сказку – про принцессу, которую унес на крыльях озорной ветер, про храброго мальчика, который взошел на высокую гору, чтобы ее спасти. Про то, как ветру стало стыдно, и когда мальчик и принцесса стояли на вершине горы и смеялись – так им было весело вдвоем – то они попросил прощения и подружился с ними… И как они втроем летали над морем, а волны брызгали на них, потому что тоже хотели дружить… Глаза мои слипаются, море шуршит вдалеке, ветер шепчет вверху… Все они – мои друзья. Здесь нас много. Я никогда не буду одна.
После сна мы едим арбуз. Он так пахнет, что хочется тоже носить его с собой и нюхать, для счастья. Но корочки мы собираем ослику. Это очень грустный, одинокий ослик, и все потому, что его привязали веревкой. Он даже не может никуда уйти, так и стоит на солнце. Один раз я на нем каталась, но ему не стало веселее, и больше я кататься не хочу. Мы отдаем ему корки, и каждый раз я глажу его теплые, мохнатые ушки. Он грустно кушает. Мы уходим, не оглядываясь.
Вечером оказывается, что нас берут на катер. Катер едет ловить рыбу. Вернее, вынимать ее из сетей, которые уже плавают в море. Мне хочется поехать, но страшно. Катер какой-то маленький и старый. Он очень грязный и воняет рыбой, и дядьки, которые его ведут, грязные и хмурые. А ведь живут возле моря! Но, наверное, не дружат с ним. Может, вообще ни с кем не дружат. Маме они тоже не очень нравятся, а папа храбрый, я же говорила.
В середине море совсем другое. Оно делает вид, что сердится, и качает катер, так что надо держаться за поручни. Может, оно не хочет отдавать свою рыбу, чтобы она висела на солнце и по ней ползали мухи? Хмурые дяди хмуро тащат сеть. В ней блестят рыбки, ужасно много рыбок! Одна рыбка слишком маленькая, и она проваливается сквозь дырочку и падает мне под ноги. Она прыгает, бедная, возле моего сандалика и не может выпрыгнуть обратно в море. Я шепчу папе: можно ли ее отпустить? Папа кивает. Я скорей ловлю скользкую дурочку рыбку, несу спасать. И вдруг она вцепляется мне в палец! От неожиданности я взмахиваю рукой, и рыбка, блеснув на прощанье, падает в воду. Я плачу, уткнувшись в папу. Он думает, что она меня больно укусила. Нет. Просто мне обидно: она не поняла, что я ее спасаю, а думала, что я такая же, как эти хмурые дядьки. Так я и доезжаю до берега, прижавшись к папе и спрятав лицо. Глупые рыбы, ну и висите теперь на веревке! Не буду больше спасать, раз вы такие непонятливые!
Почти ночь, а мы все еще не спим. И не только не спим, но вообще идем куда-то! Разве так бывает? Может, это уже не по-настоящему, а в сказке? Дорога ночью совсем не похожа сама на себя. Она щетинится кустами и даже как будто шипит на нас. Отовсюду доносятся слабые запахи, сверху кто-то бесшумно летает, а в каждом дереве ужасно громко стрекочут ночные кузнечики. Вот стало прохладнее. Нет, это точно сказка, раньше я такого не видела! Через огромную зеленую пропасть перекинут висячий мост. Он дрожит и качается, на него страшно ступить. Внизу, наверное, речка, оттуда журчит и пахнет холодком. Папа первым вступает на мост. Он еще храбрее, чем я думала. Он берет нас с мамой за руки и ведет. Мост под нами раскачивается, и я прямо чувствую, как вот-вот мы рухнем в эту пропасть и утонем в речке. Я хочу схватиться за веревочные перила, но надо идти. Чтобы не смотреть вниз, я очень прямо держу голову, а глазами цепляюсь за куст впереди. И вдруг – мы уже на твердой земле! Ура, мы не упали! А мимо нас проходят какие-то люди, они даже нарочно раскачивают мост и смеются, когда идут по нему. И останавливаются на самой середине! Мне даже смотреть на это страшно, и я отворачиваюсь.
Мы идем в тоннеле. Это ветки сплелись над головой, и здесь совсем темно. И вдруг – словно удар – тысяча запахов! Нежных, резких, поющих – словно все цветы в мире собрались, чтобы встретить нас. Но никаких цветов не видно, только площадка с фонарем, а вокруг все те же кусты и деревья. Опять стало слышно море – оно где-то немножко внизу.
Оказывается, вот зачем мы шли! Здесь живут бабушка и дедушка, как в сказочном саду. Мне хочется поскорее их обнять, потому что они мягкие и хорошо пахнут. У бабушки даже руки мягкие, и платье, и волосы. Мне бы хотелось долго-долго с ней сидеть, прижавшись к теплому, мягкому боку… Но взрослым надо поговорить, а я иду посидеть в беседке. У беседки осталось только одно стекло, и на нем сидит бабочка. Только она не похожа на бабочку. У нее очень тонкие, прозрачные зеленые крылышки, изумительно золотые глаза и маленькие усики. Ими она осторожно нюхает мою руку. Ясно: заблудилась и не может улететь. Я тихонько беру ее за крылышки и несу на куст, нечего тут сидеть на стекле. Там есть кое-что страшное для бабочки: еще одна такая же, только уже дохлая, лапками кверху. Нечего ей там сидеть. Я обхожу какой-то домик со стеклами и спасаю всех золотоглазок, так я их назвала. Бабушка зовет меня, и я радостно приваливаюсь к ней, окутываюсь кольцом ее теплых, ласковых рук. Взрослые о чем-то говорят, смеются, а золотоглазки всё улетают, улетают…
Я чувствую, что папа берет меня на руки и несет. Делаю вид, что сплю – так хорошо мне у него на руках. И еще с закрытыми глазами не будет страшно, даже если мы опять пойдем через речку. Папа молчит, мама идет сзади. У нее легкие шаги, потому что она красивая. Мы подходим к нашему домику, папа осторожно кладет меня на раскладушку, и море – шшурх, шшурхх – желает мне спокойной ночи.
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240870