Дочка мамы-одиночки

Пятилетняя Сонечка опять осталась одна дома на весь день, мама ушла ещё утром. В комнате горел холодный яркий свет. За окном было не темно, но за дверью их с мамой спальни мерцала пугающая полутень. Соня оглянулась на стеклянную дверь комнаты, замерла на миг, потом резко отвернулась и судорожно вздохнула.
           Рассадив на линолеумном полу некрасивых советских кукол, малышка стала им читать свои стихи: «полетела палка, превратилась в галку, слопала ворону и забилась в крону». Вообще-то это было их совместное с мамой творчество.
           В квартире было так пусто, что Соне стало страшно. Мерещились шорохи и звуки. Один раз ей даже показался из-за двери какой-то придушенный голос, называющий её имя. Девочка испуганно метнулась к постели, забилась под одеяло и заплакала. Не сразу она осмелилась выглянуть из-под одеяла. Ей казалось, что какие-то страшилища прячутся за дверью и под кроватью.
            Из открытой форточки доносились детские голоса и звуки московского дворика. Соня очень любила маму, и особенно остро она это чувствовала, когда оставалась одна. «Мамочка, мамочка, где ты?» - шептала Соня с тоской, прислушиваясь к звуку лифта. Вот, лифт остановился на верхнем этаже, в двери повернулся ключ, вошла мама, и зажгла в коридоре свет.
  - Мама, мамочка! – вскрикнула Соня, подбежала, и обняла  ноги матери, покрытые шерстяной клетчатой юбкой. Мама села на корточки и стала гладить дочку по коротким каштановым волосам.
Соня обхватила маму за плечи, уткнулась в её русые кудри и заплакала.
- Мамочка, где ты так долго была?!
- Отнесла свои рассказы в три издательства. Ни в одном не приняли. А в двух, куда раньше подавала – получила отказ. Но, слушай: сейчас быстро поедим, и я побегу в ЦДЛ. Возможно, у нас будет 10 рублей. Неделю мы на них проживём.
- Нет, мамочка, не уходи, только не уходи, - сказала Соня, и по её худенькому личику потекли слёзы.
- Как не уходить? Нам нужны деньги. Ну, хочешь, я возьму тебя с собой.
- Возьми, возьми, я так давно не была в ЦДЛ! - Соня от радости стала прыгать вокруг мамы.
            Они пошли на кухню, и Наташа достала из холодильника последнюю еду: это были два холодных куска вчерашнего пирога. Мама с дочкой с аппетитом ели и болтали. Наташа, как обычно, рассказывала Сонечке о взрослой жизни. Соня была не погодам умной девочкой, и мама прислушивалась к её детским советам. «Устами младенца глаголет истина» - верила Наташа.
- Мама, а кто даст нам денег?
- Один поэт. Я написала рецензию под его авторство.
- А как это?
- Ну, написала я, а как будто написал он, и он мне даст за это 10 рублей.
          После чая Соня пошла одеваться. Она надела на себя мамины колготки-сеточку (в нерастянутом виде они были её размера), маленькое красное платьице, из которого девочка выросла, мамины бусы, сразу 3 нитки, на короткие волосёнки навязала 3 банта, и накрасила губы маминой красной помадой (в советское время других цветов почти не было). В довершение Соня подушилась всеми мамиными духами. После этого она почувствовала себя принцессой. Наташа смеялась.
          По улице маленькая принцесса шла очень важно. Она была счастлива, что мама рядом, и очень довольна собой. Они вошли в ЦДЛ. Пёстрый Зал шумел, и утопал в сизом сигаретном дыму. Творческий люд сидел за столиками, ходил, галдел, читал стихи. Иногда раздавались всплески голосов. Наташа с Сонечкой сидели за столиком в окружении поэтов. Все пили вино, а Сонечка – Тархун. Подвыпившие поэты целовали Сонины ручки, и она чувствовала себя прекрасной леди. Они рассказывали ей о своей взрослой жизни. Девочка ничего не понимала, но что-то отвечала. Литераторы приходили от этого в восторг.
- А вот не все церкви закрыты, - сказал высокий седой поэт, поддерживая общий разговор: - Вот мы с женой обязательно на Пасху в церковь пойдём!
- Тихо, тихо,- оборвала его кругленькая румяная блондинка: - Здесь могут быть жучки!
          Кто-то налил девочке вино, она сделала 2 глотка и опьянела. Потом Сонечке надоело это общество, она вытащила маму из-за стола и потянула к выходу.
- Ну, как, мам, тебе дали 10 рублей? - спросила малышка.
- А то как же! – ответила весело мама.
           По дороге домой пьяный ребёнок прыгал и пел. На Ленинском проспекте в витрине одного магазина девочка увидела куклу-красавицу. Сонечка замерла, стояла и смотрела на неё, открыв рот.
- Что, нравится? – спросила Наташа.
- О-оче-ень, - протяжно произнесла Соня.
- Хочешь, я её тебе куплю?
- Это правда? Ты мне её купишь?!
- Да. Магазин ещё открыт, пошли скорее.
            Соня была счастлива, и мама тоже, глядя на дочку.
- Сколько у вас стоит эта красивая куколка с длинными волосами? – спросила Наташа зевающую продавщицу с очень усталым лицом.
- Эта? Десять рублей, - сказала женщина, удивлённо глядя на Наталью.
          Наташа замерла. Но отступать было некуда. Тщательно скрывая огорчение, она отдала весь свой заработок кассирше, и, получив чек, дала его дочери. Соня подбежала к прилавку, и вот, в её руках чудесная кукла! Взглянув на дочку, Наташа заулыбалась, и перестала жалеть ушедшие деньги.
            Дома Наташа принялась готовить суп из последней картофелины и морковины, а Соня пошла рассматривать во всех подробностях куклу и придумывать ей имя и жизненную историю.
- Мама, а почему у тебя суп без лука? – спросила за ночным обедом Соня.
- А у нас нет лука, - ответила Наташа.
- А вот же, лежит там, - кивнула Соня на корзинку возле маленького холодильника.
- Да нет, там одна шелуха осталась.
- А зачем нам шелуха?
- Яйца на Пасху красить.
- А Пасха скоро?
- Через 10 дней.
Соня оживилась, и спросила:
- А как мы её будем отмечать?
Наташа почувствовала что-то тревожное в душе.
- Поедим крашеных яиц, - ответила она.
- А в церковь мы пойдём? – спросила Соня, вспоминая разговор в ЦДЛ. В глазах её светилась надежда.
Наташа хотела ответить «нет, конечно», но взглянув в сияющие глаза Сони, сказала шёпотом:
- Обязательно пойдём, только ты об этом никому не говори!
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240942