Как говорит пророк…

Сеня подвел Сашу к дому.
- Дальше я сам, - тихо сказал Саша и поправил очки. На его бледной щеке багровела знатная ссадина, а воротник и верх рубашки были покрыты бурыми пятнами крови из разбитого носа.  
Сеня кивнул, хлопнул товарища сочувственно по спине, и уже было развернулся, как дверь открылась. На пороге появился сам хозяин - священник Александр.
- Здравствуй, Арсений, - сказал он мягким голосом, - Что случилось?
Пока мальчишка соображал, ответил сам Саша:
-Пап, давай дома обсудим.
- Хорошо, идемте. Арсений заходи тоже, чаю попьешь.
Внутри после астраханского зноя было прохладно. Хоть стояла еще весна, жара в этом крае уже набирала силу, и скоро солнце будет безжалостно выдавать все сорок градусов в тени.
В комнате у стола стояла матушка Елизавета, женщина лет сорока, не высокая, в белом, повязанном на голове платке. Увидев такой вид сына: запричитала, заохала. Побежала за какой-то мазью и льдом. Арсения усадили за стол, а Сашу на диван к окну. Батюшка поставил чайник на плиту, и все забыли про Сеню. Занялись Сашиными ранами.
- Это кто же тебя так? - вздыхала матушка, ваткой натирая ссадину.
- В школе, - тихо ответил Саша, и потупился.
Отец Александр сидел рядом и смотрел на сына.
- В школе! - не унималась матушка, - Это что за школа такая? Избитый пришел! В Астрахани жили, никто тебя и пальцем не мог тронуть. Ты сам мухи не обидишь. А тут что?! Хулиганы одни. Отец Александр, чего молчишь?! Надо что-то делать! Заявление напишем, пусть посадят их всех там, кто драться любит!    
- Не надо заявление, - тихо ответил Саша.
- Как не надо! Очень даже надо! Да и вообще…, - матушка посмотрела на отца Александра, - Как сюда переехали одни проблемы: жить не на что особо, дом старый, полдеревни мусульман, скоро жара надвигается, да теперь вот сына в школе бить стали! Это надо же! Как будем жить в этой Павловке?!
- Господь поможет, - ответил отец Александр.
- На Бога надейся, а сам не плошай, - возразила жена, - Написал бы ты прошение архиерею, батюшка, что бы обратно в город перевели. А то тут совсем жизни нет. Сына не жалко разве?
- Лиза, ну чего ты разошлась? Ничего я писать не буду! Как можно от креста своего отказываться?! У людей еще хуже бывает. Как говорит пророк: “Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?” Я вот лучше пойду, завтра с директором школы переговорю, что бы Сашу не смели трогать.
- Поговори, - вздохнула тяжело матушка, поджала губы и вышла из комнаты.
- Кто это тебя так, Сан Саныч? - спросил тихо отец Александр, проводив жену взглядом.
- Да так, ребята, - Саша не поднял глаз.
- А за что хоть? Что не поделили?
Сын молчал. Священник покачал головой.
- Ладно, не хочешь - не говори. Что делать мне, скажи только? К директору идти или в милицию?
- Да нет, пап.  Я сам разберусь. Не переживай. Там ситуация пустяковая - повздорили просто. Немного времени нужно и все уладится.
- Да? - с сомнением спросил отец Александр, - а может нам в город попроситься? Тебе там лучше ведь было?
- Нет! Нет! - Саша оживился, - нельзя отказываться - сам же говорил. Я справлюсь, я обязательно справлюсь! Ситуация пустяковая. И завтра игра. Столько готовились к ней.  

Забытый за столом Сеня подумал, что ситуацию вряд ли можно назвать “пустяковой”.
Он вспомнил, как впервые полгода назад в их седьмом классе появился этот худой тихий паренек со светлыми волосами и в очках. Самый настоящий “ботаник”, ни дать, ни взять. И говорил так же заумно, как “ботаник”. Сене сначала он не понравился, показался скучным. Да и остальные в школе его не очень хорошо приняли, внимания не обращали.
Потом уже узнали, что Саша Удалов сын батюшки, которого к ним в Павловку перевели в церкви местной служить. До этого священник с города приезжал, а тут на постоянной основе стал. Выделили их семье Удаловых дом деревянный недалеко от храма. Дом, конечно, так себе - староват, но жить можно. И начал отец Александр церковь местную обновлять: ограду кое-где подправил, внутри порядок навел.
А Сеня к Саше присмотрелся, и понял, что парень ничего такой: где надо - поделится, где надо - списать даст. А может и общее положение свело их: Сеню тоже не особо в классе принимали из-за его полноты, “Филькой” дразнили по фамилии, так-то он Филимонов. А Сашу “Попёнком” прозвали из-за отца.
Вот и сошлись два изгоя. Нашли какие-то общие темы для разговора, в школе вместе держались. И все шло относительно хорошо, пока Саша мяч не пнул.
Гуляли они как-то весной по школьному двору. И увидели мяч около лавки. Раз в год их школьная сборная ездила в город играть в футбол с местными. И на этот матч физрук Иван Сергеевич готовил ребят, как к олимпийским играм. Вот, наверно, с тренировки мяч и остался.
У Саши загорелись глаза. Он попросил Сеню встать на ворота, а сам стал так «лупить», что Сеня из ударов двадцати поймал всего два раза, да и то отбил себе руки.  Ничего себе! Казалось бы, «ботаник» такой «тщедушненький», а пинает очень сильно.
Там-то и заметил их физрук. Выбежал на поле, спросил: где Саша так бить научился. А когда узнал, что тот в секцию семь лет ходил, и еще готовился к первенству России среди юношеских команд второго дивизиона, то возмутился: почему узнал об этом всего за месяц до матча. И сказал быть завтра же на тренировке.
На следующий день Сеня пошел с товарищем на футбол. Во-первых, поддержать, во-вторых, делать все равно дома было нечего. На улице закапал дождь - редкое явление для этих краев, поэтому команда играла в спортзале.
-А! Заходи, заходи, - бодро приветствовал Иван Сергеевич, - Парни, вот наш новый игрок. Встречаем. Александр Удалов. Между прочим семь лет занимался футболом.
Все присутствующие повернулись к вошедшим. Сеня уловил заинтересованные взгляды. Главным нападающим в команде был Боря Ухмылов по прозвищу “Кошак”. Так назвали из-за зеленых глаз сильно напоминающих кошачьи. Когда Боря злился или выказывал недовольство, зрачки сужались, и зелень приобретала какой-то ядовитый оттенок. Вылитый кот. Плюс под глазами всегда темнели синяки. На голове Кошака торчали вихры, фигурой он был высок, и оттого сутулил спину.
Рядом с Борей стояли вечные два его товарища: украинец Паша Шакаленко, с выбитым одним зубом, а остальными желтыми от курения; и большеухий рыжеволосый Федя Щукин.
Еще девять человек команды интереса у Сени не вызвали. Только эти трое, которые слыли к тому же хулиганами школы.
- Так, все продолжаем игру шесть на шесть, - сказал Иван Сергеевич, - Саша заходи вот за эту команду.
Физрук указал на ворота против Кошака и его друзей.
- А ты посиди пока, новенький за тебя поиграет, -  он отправил одного паренька на скамейку.
- Семь лет, говорите?! Посмотрим, - процедил Кошак, и отошел на свою половину поля.
Сеня уселся на лавочку рядом с запасным игроком и принялся наблюдать.
Удалов и Кошак встали друг напротив друга на середине, приготовившись взять мяч.
- Начали, - свистнул Иван Сергеевич.
Саша вдруг отчего-то с размаху захотел пнуть мяч, да прямо в Кошака. Тот интуитивно отвернулся, подставляя под удар спину. Однако удара не последовало. Это был обманный финт, что бы выиграть несколько секунд. Удалов изящно увел мяч в сторону и пошел к воротам. Шакаленко обошел легко, как будто тот был столбом без движения. Федя бросился наперерез, но было поздно: Саша уже бил, хлестко и метко вгоняя меч в десяти сантиметрах от вратаря.
- Идеально! - воскликнул физрук.
Сзади подбежал Боря. Глаза его уже щурились. Что-то быстро сказал товарищам, показал кулак вратарю. И игроки опять вышли на исходную. Иван Сергеевич свистнул.
На этот раз Кошаку удалось первому дотронуться до мяча и, обойдя Удалова справа, повести к воротам. Там ждали двое защитников.
- Лови, - крикнул Боря и дал хороший пас Паше на левый фланг. Паша уже занес ногу, как молнией наперерез вылетел Саша, и мяч исчез с траектории.
- Возвращаемся, - крикнул Кошак и сам помчался назад. Сашу встретил Федя, суетливо мельтеша перед ним. Удалов замешкался и пока обводил Щукина, Кошак и Шакаленко оказались у ворот.
- Принимай, - заорал Саша как можно громче, но получилось все равно тихо.
Однако один из игроков его понял и стал подбегать для паса на другом фланге.
- Крой, - Кошак вытолкнул Пашу.
Саша приготовился пасовать, но неожиданно быстро развернулся и ударил по воротам. Мяч пролетел мимо Феди и попал бы в цель, так как вратарь был в левом углу, если бы не живот Кошака.
Борю согнуло пополам. Еще бы - бил Удалов сильно. Все бросили игру и подбежали к пострадавшему, который уже лежал на полу и постанывал.
- Дышать можешь, -  спросил физрук у Бори.
Тот оттолкнул предложеную ему руку, встал сам. Глаза блестели от слез, и горели ядовитым зеленым оттенком.
- Ты чего, Попёнок? - прошипел он тихо.
- Прости, я не хотел, - извинился Саша.
Боря не ответил. Кивнул лишь физруку, что можно продолжать.
Далее игра приняла характер противостояния Кошака и Саши. Видно было, что Боря пытается вытеснить соперника с поля, толкает, один раз схватил и отшварнул от мяча. Раздался свисток. Игра пошла снова. Но, несмотря на все попытки Кошака, Удалов был сильнее в футболе, каждый раз обходил, словно играючи троицу друзей и колотил в ворота.
Сеня заметил, что Кошак серьезно уже зол, и запереживал: как бы не было чего. И не зря переживал, как потом оказалось.
После игры ликующий Иван Сергеевич потряс Саше руку.
- Отлично, парень! Ты уделал даже Ухмылова! Отлично! Через месяц едем в город  Долбан, и играем!
Саша весь мокрый, слабо улыбнулся. Все пошли в раздевалку. Сеня, было, подхватил товарища тоже туда, как Кошак подошел и стал сзади. За его спиной маячили Шакаленко и Федя.
- Пойдем, поговорим, - сказал Боря и втолкнул ребят за дверь в соседнюю комнату.
Это была тренажерка. На скамейке для жима лежа сидел и утирал пот дагестанец Аслан Нарноев, самый сильный человек из школы. Непонятно как он собирался заканчивать одинадцатый класс, потому что основное время Аслан проводил со штангой. Низкий и приземистый Нарноев напоминал быка.
На вошедших он посмотрел заинтересованно, но своего занятия не бросил.
Сеня почувствовал, как его оттеснили от Саши, и крепко схватили за плечи. Держал Шакаленко.
- Ты чего разыгрался?! - прошипел Кошак Удалову в лицо. - Роналдо что ли? Не видишь куда бьешь? В живот мне попал.
- Прости, я не специально.
- Чё не специально-то?! Глаза есть? Есть. Бить умеешь? Умеешь. Что не специально?
- Ну, прости, - сказал тихо Саша.
- Прости, прости….  Вот еще раз попадешь по мне, я по тебе тоже попаду. Не мячом…. Понял? И в игре не выпендривайся, не один такой крутой тут. Видели и поинтереснее. Понял?!
Для убедительности Кошак оттолкнул от себя Сашу и дал ему подзатыльник. Паша и Федя заржали. Троица пошла к выходу.
Сеня оказался возле Саши. На глазах того блестели слезы.
- Я ведь не специально, - шептал он.
- Бывает, - похлопал по плечу друга Сеня и вдруг уловил заинтересованный взгляд Аслана. Дагестанец наблюдал за сценой внимательно, по-бычьи.
- Чего смотришь? - сказал с низким горловым акцентом Аслан, - Кто там с тобой? Э! Сын священника? Кошака испугались? Боитесь, побьет? Он побьет, если сказал. И какие вы мужчины?! Вы не мужчины. У нас мужчина воин, а у вас…, - он задумался, и опять, словно бык, мотнул головой. Потом добавил, - У вас же принцип: “Ударили в правую, подставь левую”.  Да, Попёнок? Так там, кажется, написано, я мусульманин и то помню.
Саша молчал, и тихо лились сами собой слезы по щекам. У Сени защемило сердце.
- Тьфу, - скривился Аслан, - идите отсюда.
Спорить с Нарноевым было опасно, Сеня схватил друга и поскорее вывел из тренажерки.
    
Саша решил уйти с футбола. Пришел к Ивану Сергеевичу, но тот и слушать не стал, сказал, что конец света не так важен, как решающий матч.
И Удалов стал ходить на тренировки, играл вяло, в основном пасовал. Несмотря, на все усилия удивленного физрука. Кошак ухмылялся и переглядывался с товарищами. Благо на тренировках были не только игры, но и упражнения, и физподготовка. Сеня не всегда стал ходить с другом - дела появились. И так шло до сегодняшнего дня.
А сегодня утром, на перемене ученики высыпали на улицу, стряхнуть пыль классов на весенний яркий день. Какие-то малыши достали мяч и стали носиться по двору орущею толпою. Сеня с Сашей стояли поодаль.
Неожиданно мяч подкатился к ногам ребят, и толпа детей закружилась вокруг кутерьмою. Удалова несколько раз попросили дать пас….
В конце концов, он не выдержал и рванул с ними по полю, оставив Сеню одного.
Видимо, Саша долго себя сдерживал, потому что сейчас он походил на жеребенка, которого выпустили из стойла: “финтил”, набивал, бил головой, бил коленями, крутился вокруг себя. Малыши носились за ним с воплями, все против одного. А Саша улыбался, и по Сениной оценке был счастлив.
- А, ну-ка, дай-ка, я теперь за вас зайду, - Кошак изобразил подобие улыбки. Малыши притихли. А Удалов заметно побледнел.
- Смотрите, как я сейчас быстро отберу у него, - Кошак встал к воротам, -  А ну дай сюда мяч.
Заржали сзади Федя и Паша. Щукин сказал:
- Эмм, даже водиться не надо - так отдаст.
Саша опустил голову.
- Дай сюда мяч, - повторил Боря.
Саша стоял не двигался. Сеня вдруг заметил Аслана, который подтягивался на турнике, а сейчас внимательно наблюдает за сценой на поле.
- Слышь, попёнок, - прошипел Кошак, - шутки кончаются. Пинай мне.
Удалов не поднимая головы, сделал движение ногой, и мяч покатился в сторону Бори. Раздался хохот Щукина и Шакаленко.
- Видите, как быстро отобрал, - Кошак оскалился и отдал мяч второклассникам, - играйте.
- Тьфу! - послушался от турника громкий плевок, - Сын попа - не мужчина. Кто же к вам в вашу церковь пойдет?!
Сказано было тихо, но отчетливо и хлестко. Саша услышал. Саша точно услышал. Сеня не понял: дошли ли слова Аслана до Кошака и его товарищей, потому что те, вели себя как обычно. А вот Саша…
Саша опять взял мяч у второклассников, и стал вести к воротам. Он был весь какой-то сжатый, будто лук перед выстрелом.
- Ого! - Кошак изумленно обернулся, - тебе не хватило одного урока?
Потом он улыбнулся и встал у ворот.
- Мяч отдал…
- На! - крикнул Саша, и Ухмылова буквально сотрясло от удара в ногу. Мяч срикошетил от голени и попал в ворота.
- Кранты, тебе! - прошипел Боря. Подбежали Федя и Шакаленко. Но какой-то второклассник пнул от ворот опять Удалову. И следующий удар пришелся в живот Паше. Тот успел повернуться и подставить бок. Троица подбежала к Саше, свалила на землю и начала бить.
Сеня заметался: трусость и желание помочь другу боролись. Сам не помня как, кинулся к турнику.
- Аслан, выручай! Ты ведь подзадорил!
Дагестанец повернул бычью шею.
- Э! Причем тут я? Я только сказал, что он не мужчина. А поступок его - сам пусть и отвечает. Надо же “левую щеку подставить”. Вы поэтому принципу живете. Да и с Кошаком я дружу. Понял?!
Сказал и запрыгнул на турник подтягиваться. Сеня обернулся. Во дворе творился гвалт: вся школа толпою сгрудилась вокруг места драки, кричали несколько голосов, и ничего было не разобрать. Ситуацию спасла учительница химии Нина Аркадьевна,  проходившая мимо.
Когда Сеня подошел к месту происшествия, на улице они остались только вдвоем. Саша, весь в пыли с разбитым носом, и ссадиной на щеке, поднялся, что-то бормоча, как в бреду. Подобрал очки, стал протирать концом рубашки.
- Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут…
Как Давид Голиафа…. Он камнем, а я мячом…. Как Давид Голиафа…
- Ну как ты? - спросил Сеня.
- Как Давид Голиафа…
- Пойдем, я отведу тебя домой. - Сеня обнял друга, и они пошли прочь от школы.

И вот теперь они сидели у Удаловых дома, и пили чай.
- Отошел? - спросил Сеня, когда отец Александр вышел вслед за матушкой.
- Да, - кивнул Саша.
- Да уж. Сильно тебя… Ты чего мяч-то не отдал? Ну, его. Пусть себе забирает, зато цел бы был.
Саша вдруг поднял голову.
- Ничего ты не понимаешь! Они же на меня не как на человека смотрят…. Как на одного из…. Одного из Церкви, одного из попов… Я понял, что не за себя…
- Да уж, - Сеня покачал головой, - а теперь что? Кошак не отстанет. Я помню: ему один пятиклассник поднос в столовой опрокинул нечаянно. Так он к брату его старшему пришел и “на счетчик” поставил. Денег у того не было, бензином для машины отдавал. У отца сливал в гараже и отдавал. И самогон сливал.
- Господь поможет. Как говорит пророк: «Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое», - сказал Саша.
- А на игру завтра поедешь?
- Поеду. Мне нельзя не ехать. Поеду.
Сеня головой покачал - не кончится это добром. Ох, не кончится.
- Пойду я, - слез со стула, - спасибо за чай. Завтра тогда увидимся. Я тоже поеду за вас болеть.
- До завтра.

На следующий день в старенький “Пазик” набились: команда, физрук и несколько болельщиков. Сеня с Сашей сели назад, подальше от Кошака. Тот обернулся, пристально посмотрел на них с ухмылкой. Так, что у Сени аж мурашки по спине пробежали.
- Смотрит, гадина! - прошептал Филимонов, - аккуратней ты.
- Вчера Иван Сергеевич звонил, - Саша смотрел в окно, - спрашивал, что случилось? Буду ли на игре?
- У него игра одна на уме, - буркнул Сеня.
- С вами поеду, - раздался в салоне низкий голос с кавказским акцентом. Аслан появился в проходе, - буду болеть. Честь родного села отстаивать. Иди, сзади посиди.
Дагестанец выгнал какого-то паренька, сел на его место. Автобус тронулся. Стало не так жарко, ветер задувал в люки и форточки.
Через сорок минут езды приехали и вышли около школы. Рядом было поле, не такое, как в Павловке, а ровное, с газоном, разметкой, хорошими трибунами с двух сторон. На трибунах уже сидело порядочное число человек, много парней. Иван Сергеевич увел команду в раздевалку, и разминаться, а Сеня с остальными болельщиками пошел на места. Аслан водрузился в трех креслах от Филимонова, волосатой ручищей выжимал кистевой эспандер.
Прямо напротив Сени человек пятнадцать молодых ребят пили пиво и громко смеялись. От нечего делать Филимонов принялся их рассматривать.
Заводилой был бритый наголо молодец в футболке, на которой красовался красный бульдог и надпись: “болельщик”. Молодец часто высовывал язык, будто облизывал губы, а после каждого глотка, сплевывал на пол.
“Можно ли пить пиво на детском матче?” - подумал Сеня. Но бритого останавливать никто не спешил. К началу игры вся противоположная трибуна наполнилась людьми, они подходили и подходили. Видимо половина молодежи Долбана пришла поболеть за свою команду. Были и родители, и родственники городских игроков, но в меньшинстве. Скоро соседней трибуны не хватило, стали пересаживаться на сторону Сени.
Вышли команды, поздоровались. Городские болельщики свою поприветствовали громким ором. Больше всех старался бритоголовый, он уже изрядно напился.
Команды встали у ворот. Сеня увидел судью, одетого в желтую футболку. Подошли к середине Кошак и длинный парень команды соперника. Скинули мяч. Началось…
Молнией метался Саша, играли на пару с Кошаком. Федя и  Шакаленко шли второй двойкой сзади. И не подумаешь, что эти люди вчера враждовали.
Первый гол забил Удалов, вратарь даже не успел среагировать.
- Ура! - заорал Сеня, но его крик потонул в заунывных криках большинства болельщиков. Что-то нецензурное выкрикнул молодец с трибун, сидевшие рядом заржали.
Игра пошла яростнее. Почувствовался накал. Кошак отбирал у длинного мяч, Саша ждал сбоку паса. А бритоголовый с места комментировал ситуацию.
Вдруг Кошак бросил игру, подбежал к трибуне и что-то ответил болельщику. Сеня со своего места почувствовал, как зеленые глаза приобретают ядовитый оттенок, и увидел, как выпивший молодец бросает в Борю сначала бутылку , а потом перепрыгивает через ограждение…
Судья отчаянно дул в свисток… Трибуна взорвалась. За своим предводителем на поле прыгали остальные болельщики. Команды сбились в кучу, началась кутерьма…. Со стороны городских народ нарастал. Форма Павловских игроков алела среди разношерстной толпы, как несколько маков в степи. Они были в меньшинстве, и там шла драка…
Над Сеней нависла тень.
- Пойдем, - схватил за локоть Аслан, - честь села защищать.
У Филимонова дрожали колени: какая там честь села?! Но дагестанец буквально поволок его в гущу событий по лестнице прохода.
Только они спустились на поле, как увидели бегущих на них людей в красных майках. Впереди бежал Иван Сергеевич.
- Куда, - яростно зарычал Аслан.
- Назад, в школу, - орал физрук. Сеня увидел, что у Паши Шакаленко разбит нос. Вот и Щукин, вот и Кошак, как ни странно целый и невредимый. В конце бежал Саша, а за ним….  За ним неслась стена из ревущих, истерящих, беснующихся молодчиков. Впереди несся бритоголовый, и глаза его, налившиеся кровью и пивом, бешено выпучились, в руке он держал стеклянную бутылку.
Сеня почувствовал, как ужас льдом заполняет нутро. Он вырвал локоть из рук Аслана и пустился наутек. Но еще раз не выдержав, словно жена Лота, парень обернулся. И увидел бычью фигуру дагестанца, вставшего на пути толпы. Аслан покручивал плечами, становясь в боксерскую стойку…

Захлопнули двери в школе и стали держать. Крики догоняющих доносились от стадиона, было не видно, что там происходит.
- Все тут? - спросил, отдышавшись, физрук.
Ребята переглянулись.
- Удалова нет, - сказал кто-то.
Саша….  У Сени застучало сердце.
Что делать?! Что делать?!
Он подбежал к двери, и попытался выйти на улицу.
- Куда ты?! - зашипел Кошак.
- Саша там же!
- Сиди на месте!
Боря отшвырнул Филимонова от двери.
- Тише, Вы, - сказал Иван Сергеевич, - Арсений, стой, где стоишь.
Неожиданно снаружи дернули за ручку. Все разом напряглись.
Началось!
Дернули за ручку еще раз…
- Держите крепче, - прошептал физрук.
- Это капитан Честнов. Откройте дверь, - раздался голос снаружи.
Ребята разжали руки. На пороге показался мужчина в полицейской форме.
- Добрый день, - сказал он, зайдя,- все целы?


Сеня шел по улице, сердце бешено стучало. Мигала беззвучно полицейская машина. Два парня в форме вели к ней бритоголового, тот не сопротивлялся, только постанывал.
- Допрыгался, - сказал ему Честнов.
И вдруг Сеня увидел объект своих поисков: на бетонном бордюре сидел Аслан, и, нагнувшись, говорил что-то лежащему на траве пареньку.
- Саша, как ты?! - подлетел Сеня.
Мальчишка опирался на колено дагестанца, без очков, с разбитой губой, припухшим глазом, как-то неестественно вывернул правую ногу.
- Нормально, - ответил за него Аслан, - жить будет.
А после медленно, подбирая слова, заговорил:
- А сын священника оказался мужчиной. Когда все побежали, я остался. Не по-мужски - это бегать. И смотрю, Попёнок рядом. Трясется весь, а рядом встает.  Я ему говорю: “Как же принцип про подставление щек?” А он: ”У нас в Церкви есть еще один принцип. Принцип Давида и Голиафа”.
Потом конечно налетели на нас….  Если бы не капитан, не знаю что было бы….  Вовремя подскочили. «Скорая» вот все никак не приедет.
- А что за принцип Давида и Голиафа такой? - спросил голос Кошака.
Сеня обернулся. Подошли Боря, Иван Сергеевич, и вся остальная команда.  
- Принцип…, - сказал тихо Саша,- принцип этот - когда более слабый, поступая по справедливости, побеждает более сильного.
Кошак ухмыльнулся.
- Ну, посмотрим, как это будет работать у нас в школе.
- Дай я встану, - дагестанец не спеша поднялся с бордюра, - объясню.
Он подошел в Кошаку, и долго смотрел в упор. Потом положил огромную руку ему на плечи.
- Работать так будет: Попёнка кто тронет теперь, значит, тронет меня. Если скажет ему слово плохое, скажет мне. И отвечать будет мне. Как-то так….  Кошак, тебя жалеть тоже не буду. Это и всех касается…
Аслан снял руку, и обвел окружающих толстым пальцем.
Боря зло сплюнул, развернулся и пошел прочь. А Сеня услышал, как Саша прошептал:
- Как говорил пророк: “Если будут наступать на меня злодеи, противники и враги мои, чтобы пожрать плоть мою, то они сами преткнутся и падут”.
“Иу-Иу-иу”, - на место действия ворвалась машина “Скорой помощи”. С нее выбежали люди, вышел врач - подошли к ребятам.
Сашу уже несли на носилках, вроде бы сломана нога. А он все шептал:
- Как говорит пророк: “Надейся на Господа, мужайся, и да укрепляется сердце твое, и надейся на Господа”… Как говорит пророк.… Как говорит пророк…
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240880