«Не поговорили…»

Сонным зимним утром Алька неспешно перебирала книги, увязывая их в небольшие стопки, которые было бы по силам поднять ее тоненьким рукам.

Переезд в новый дом казался страшным и нереальным событием, его хотелось отсрочить и отодвинуть на весну, а лучше – на лето. Ей так уютно в своей старой берлоге, но близился Новый год, впереди ждала новая жизнь, следовало поторопиться, и Алька начала сборы с книжек, альбомов и журналов.

Большого толку от раннего подъема не было, она перелистывала очередную книгу, рассматривая иллюстрации или читая открытую наугад страницу, ныряла в фотоальбомы, зависала в интернете, проверяя почту и отвечая на письма.

Наконец первые десять аккуратных стопок были упакованы в газеты и перевязаны бечевкой. Алька вздохнула, начало положено, и впереди предстоял долгий скучный день.

«Успеется»,- махнула рукой она, скользнув взглядом по полкам с книгами, и пошлепала босыми ногами на кухню варить себе кофе. Долгожданная кофепауза предвещала конец сборам – Алька привычно присела с чашечкой кофе у компьютера: «Ну-ка, ну-ка, что нового в мире?» Лента новостей стремительно полетела вверх…

«19 декабря в православии отмечается День особо почитаемого святого - Николая Чудотворца, Николая Угодника, заступника и помощника. В народе верят, что помогает Никола добрым людям, которые не держат обид, и к этому дню старались попросить у родных и знакомых прощения, а также раздать долги», - Алька невольно отодвинулась от монитора, Николаем звали ее отца, он давно уже умер, а прощать обиды она так и не научилась.

Отыскала среди разложенных на столе и полу книг, журналов и блокнотов большой серый конверт, высыпала из него фотографии: «Ну, здравствуй, «победитель народов*!» Снимков было совсем немного, удивительно, что они вообще сохранились и как-то попали к ней в руки.

Отец в армии, совсем молоденький, в бескозырке набекрень. С друзьями в общаге во время учебы. В смешной шапочке и теплом спортивном костюме стоит на лыжах, фото сделано за секунду до старта. Он, мама и маленькая Алька в центре, года полтора отроду, не больше. А вот примерно шесть лет, родители впервые взяли ее с собой на турслет. Она до сих пор помнит, каким веселым было приветствие маминой команды «Катюша». Как им хлопали, как все хохотали.
                                                                ***
Родители работали учителями, пропадали в своих школах. Альку водили в сад или подкидывали бабушке. В январе, на день рождения, кто-то подарил девочке Лису Патрикеевну в нарядном сарафане и красных сапожках. Игрушка была яркой, мягкой и сразу же стала любимой. Алька всюду таскала ее за собой.

Все изменилось ранней весной, когда маму положили в больницу. Проведывать ее они отправились втроем – папа, дочка и Лиса Алиса. Мама стояла у окна и улыбалась, она совсем не была больна! В руках держала белый кулечек - это была Алькина сестренка. Начало марта, день рожденья отца, и такой подарок ему подоспел.

Вскоре вся семья была в сборе, маму с крошечной Лелькой отпустили домой. Обе дочки светловолосые в маму, но кареглазые и похожие на папу. Если верить приметам, обе должны были стать счастливыми.

Когда Леля плакала и никак не хотела засыпать, отец носил ее на руках и пел песню о Катюше.  «Расцветали яблони и груши» действовало безотказно.

Он был веселым, любил гостей, балагурил на застольях, рассказывал под водочку смешные байки о своих приключениях на рыбалке и охоте. Как в подпитии расставили однажды рыболовные сети среди совхозного поля, приняв кукурузу за камыши. Как свой же мотоцикл, опять же в подпитии, разобрали на запчасти, не найдя поблизости хозяев. Как спасали из ледяного плена, чужих гусей, вмерзших в первый тоненький ледок на реке, и сами же чуть не погибли тогда, и как отогревались у веселой вдовы, к которой прибежали в заледеневшей одежде.  Спасибо, что открыла и отогрела их…

Он играл на баяне и пел «Когда б имел златые горы», веселил народ.
Вел спортивные секции, возил детей на соревнования, преподавал в школе физкультуру и труды. Обожал свой мотоцикл, удочку, резиновую лодку и ружье. Других мужских игрушек тогда не было.

Собственноручно вязал сети, ловил рыбу, половину улова раздавал соседям. Вторую половину, оставив себе немного, потихоньку раздавала мама. Ей попросту некогда было возиться с выпрыгивающими из ванны карасями, ершами, линями, окунями и длинными угрюмыми щуками, которые до последнего своего часа охотились за рыбешками, забрызгивая водой все вокруг, и никак не давались в руки.

А еще бывало, отец привозил с охоты зайца или куропаток, и один раз даже лисицу. Рыжая красавица не хотела общаться с Алькой и знакомиться с Лисой Алисой, забилась под шкаф и смотрела оттуда совсем не хитрыми, а скорее злыми глазами-бусинками. Он обещал отпустить ее на свободу...

                                                         ***
Лельку отдали в ясли, мама вышла на работу. Отец хорошо рисовал, помогал ей оформлять кабинет, делал замечательные стенгазеты. Потом «молнии» и стенгазеты рисовала Алька, но это уже позже… И почерк откуда-то у нее взялся отцовский, особый, каллиграфический, такому не учили в школе.

А потом мама прочла письмо. Сестра отца, младшая, незамужняя, очень ему сочувствовала, и совет дала, как надо жить: «Конечно, детей жалко, но чем так жить, разводись». Жизнь накажет ее, но это будет позже, много позже…  А тогда случился разговор. И уход отца, обретение им столь желанной свободы от обязанностей добытчика, главы семьи. И раздел имущества.

Нет, родители не развелись, но семьи больше не было. Алька плакала, обнимая телевизор худенькими руками, захлебывалась слезами: «Не отдам!» Ей было восемь лет, Лелечке - четыре, они любили смотреть мультики и передачу «В гостях у сказки». Лелька плакала на руках у мамы, не понимая происходящего, но чувствуя, что случилась беда.

Он ушел, не взяв телевизор, но Алька все равно угодила в больницу. «Не жилец»,- говорили маме медики. Повозили ее по больницам, отпустили домой под расписку. Но выжила, правда, сердечко пришлось лечить долго.

Девчонки все чаще бывали у бабушки, мама много работала. Подросшая Алька забирала сестру из сада, кормила ужином, читала ей книжки. Алису старшая отдала младшенькой, чтобы жилось ей чуть веселее и чуть радостнее. Теперь уже Леля повсюду носила Алису с собою и заботилась о ней, как о живой - зимой катала на санках, летом угощала ягодами…

Мимо дома отца девчонки бежали, стараясь не смотреть на знакомый красный мотоцикл, который стоял у подъезда. Новую квартиру ему дали как учителю, и вот ведь как бывает, дом стоял рядом с детским садиком.

«Мама, давай возьмем к себе хорошего дядю, пусть у нас будет папа,- просила младшая, ей очень не хватало отца. - У всех есть папы, а у нас нет». Мама украдкой вытирала слезы, объясняя Лельке, что у хороших дяденек есть свои жены и дочки…

Прятала с глаз долой поздравительные открытки к 23 февраля, которые девочки делали в садике и школе, вручить их было некому. По почте приходили поздравления от отца, подписанные его красивым почерком и скромные алименты. И все это без обратного адреса.
                                                        ***
Иногда он  приезжал. Топтался у порога. Проверял Алькин дневник, хвалил. Лелечке очень хотелось посидеть у него на коленях, рассмотреть, запомнить его лицо. Обнять, приласкать младшенькую он не решался. Или не хотел. Жил теперь в другом городе, свободы – хоть отбавляй. Он так хотел этой самой свободы…

Однажды летом приехал с деньгами, взял с собой Альку в магазин. Выбирай, что хочешь… Ну она и выбрала двух превосходных кукол! В кудрях и красивых платьицах. Их можно было вести за руку, куколки поворачивали головы влево-вправо и говорили «мама». Это была сбывшаяся мечта сестер. Ни о каком рациональном использовании денег на новые сапожки или хотя бы босоножки не могло быть и речи.

Лелька пошла в первый класс. Умница, отличница, октябренок. Тихая, послушная - ангел, а не ребенок. Алька тоже отличница, но смелая и своевольная, не удержать, не уследить. Да и кто из детей, выпустившихся из начальной школы, где за ними усиленно бдил один-единственный педагог, не ощутил эту свободу, когда учителей много и контроль ослабевает?

Кружки, секции, хор, музыкалка. Походы, турслеты, игры в школьном дворе, а порой и потасовки с параллельным классом. Прогулки в степи, по озерам и лесопосадкам. Безоглядная цыганская вольница…

                                                             ***
Алька, убирая фотографии обратно в конверт, подержала в руках последнее фото отца, вырванное из паспорта после его смерти. Таким она его и запомнила.

Где же ты был все это время – спортсмен, охотник и рыбак? С кем ты был? Рядом не было твоего плеча. Отличный пловец, ты не научил плавать дочерей. Не научил выживать, не оберегал от опасностей.

Лелька погибла на глазах у сестры. Старшая тоже умерла тогда. Нет, физически она была жива, но прежней Альки - хохотушки, певуньи и заводилы – не стало. И мама, в ней тоже все умерло и закоченело, не отогреть. Был ли ты на похоронах? Как ты смог это пережить? И не приходить еще долго-долго.

Потом ты расскажешь про онкологию, про больницу. Врач спросил, есть ли у тебя дети. И ты ответил, что есть дочь. Доктор сказал, что ты выживешь, потому что есть ради кого жить. И ты справился, и победил рак.

А Алька еще умирала дважды, второй раз таяла уже на твоих глазах. Но врачи спасали, спасибо им, спасибо. Ты снял свои скромные сбережения на презенты докторам.  Ты сам забирал дочь, вернее то, что от нее осталось тогда.

Жить она не хотела. И ты повез ее туда, где небо, где простор безграничный и вольная воля, откуда сам черпал силы. По грибы, по ягоды якобы.

Прочь из города, из равнодушных больничных стен, спасающих и душащих одновременно. Стереть из памяти этот нестерпимый белый, стерильный и безмолвный, заменить звонким зеленым и синим, ярким солнечным желтым. У тебя получилось. Там, среди цветущих трав и птичьего гама, она начала улыбаться.

Вас накрыло дождем на обратном пути. Дождь смывал невеселые мысли и печали.  Вы не прятались и промокли до нитки…

                                                  ***
А зимой, в День рожденья Альки, ты не пришел. Не открыл дверь, когда она прибегала, чтобы пригласить за праздничный стол. Вы увиделись на следующий день на поминках твоего друга. Сидели за столом напротив, глаза в глаза. Ты сказал, что не слышал стука, был в ванной.

Еще через день ты опять не открыл дверь, дочь вызвала милицию. Пришла родня. Выбили дверь. Альку не впустили в квартиру.

Врачи «Скорой» уносили тебя на носилках, накрыв одеялом с головы до ног. На столе осталась лежать коробочка с сердечными средствами, которые ты принимал в последнее время. Обычно они помогали, но не в этот раз.

Похороны. Горе твоего отца, глубокого старика, прошедшего войну. Оцепенение дочери…

«Господи, пожалей, прими его душу грешную. Он был хорошим человеком,-  просила Алька, просила, как могла. -  Господи, прости все эти предательства и обиды, ничего уже нельзя поправить. Но он все-таки мой отец, Господи, а мы так и не поговорили с ним по душам. Так и не поговорили…»
_________________
*Имя Николай имеет греческие корни и означает «победитель народов».
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240889