Партийное поручение

                                                                   М.Г. Хижняку  посвящается.
         О посещении Александро-Невской Лавры руководитель шведской туристической группы объявил еще с вечера. Все обрадованно зашумели потому что многим хотелось посетить могилы русских знаменитостей и взглянуть на плиту в храме с гордой, локаничной, но скромной надписью:»Здесь лежит Суворов.»
         Владилен Иосифович Аракчеев бывший секретарь парткома медицинского института особого восторга по этому поводу не выразил. Во-первых, потому что он не однажды бывал там со своими студентами, а во-вторых, сохранив членский билет Коммунистической партии СССР, продолжал бравировать своим воинственным атеизмом. На следующий день после завтрака, когда туристы направились к автобусу, Владилен Иосивович, решивший накануне, что не поедет в Лавру, вдруг неожиданно передумал и вошел вместе со всеми в автобус.
-Чего я там не видел?-злился он сам на себя, рассматривая в окно преобразившийся Невский,-слишком уж на Запад стало похоже,-с раздражением мысленно прокомментировал он сам себе увиденное.
-Раньше все равно лучше было,-пробрюзжал он на шведском.
-Что вы сказали?-удивлено спросил его сосед.
-Жил я здесь когда-то,-пояснил Аракчеев,-вспоминаю как тут раньше было.
-И долго вы здесь жили?-продолжал интересоваться сосед-полный мужчина, страдавший асматической одышкой.
-Почти всю жизнь, пока не переехал в Швецию.
-И где же лучше?-никак не мог угомониться толстяк.
        Аракчеев догадывался, что если он скажет:»В России», то немедленно последует вопрос:»А зачем же вы тогда переехали в Швецию?», где теперь его ждала новая семья и высокооплачиваемая работа врача в одной из престижных клиник Стокгольма. Но то ли из чувства собственного достоинства, то ли из-за остатка еще не выветрившегося патриотизма ему не хотелось хвалить чужую страну, находясь в своей собственной.
Он промолчал, зная что корректный швед, не получив ответ, немедленно прекратит дальнейшие распросы.
         После прибытия автобуса к Лавре, вся группа столпилась около экскурсовода, с интересом рассматривая стариный архитектурный ансамбль площади и памятник Александру Невскому. В течение часа они ходили по кладбищу, превращенному в музей под открытым небом и Владилен Иосифович растроганно подумал о том, что туристы, пришедшие сюда из любопытства и не подозревают о том, что он был лично знаком с некотрыми из тех, от которых остались только надгробья, каждое из которых являлось произведением искусства. «Меня-то сюда не положат,-с душевной тоской подумал Аракчеев,-да, впрочем и не за что. А эмигранту здесь тем более делать нечего»,-словно на партийном собрании осудил он сам себя и направился к выходу.
        Перед тем как войти в храм, он остановился, с интересом разглядывая отреставрированные хозяйственные постройки, в которых жили, молились и работали священнослужители.
-Надо же как быстро восстановились,-с яростным озлоблением подумал он,-страна на ладан дышит, а вот на это деньги нашлись. Ведь такая борьба велась против духовенства. Думал наконец покончили, ан нет-восстали из пепла. Вот уж воистину: пути Господни неисповедимы.
      Он пренебрежительно хмыкнул, с осуждением покачал головой и уже собирался войти в храм, когда неожиданно услышал, что его кто-то окликнул по имени-отчеству. Владилен Иосифович вздрогнул и оглянулся. Из подворотни одной из постороек,  широко улыбаясь шел высокий монах в черной одежде. Длинная русая борода развевалась на ветру, а мужчина в радостном приветствии протягивал обе руки  к опешевшему Владилену Иосифовичу.
  -Здравствуйте, дорогой вы мой,-с неподдельным восторгом в голосе произнес монах и трижды приложился бородатой щекой к чисто выбритой, пахнущей дорогим одеколоном, щеке Владилена Иосифовича,-если бы вы только знали, родной вы мой, как я рад этой встрече.
-Простите, но мы не знакомы,-растерянно произнес Аракчеев,-вы, видимо, меня с кем-то спутали.
-Бог с вами, Владилен Иосифович,-рассмеялся священнник,-неужели так и не узнали? Власов я, Юрий Никанорович. Вспомнили?
      Увидев замешательство на лице собеседника, он осенил его крестом, висевшем на цепочке на шее и спросил с удивлением:
-Что же вас так напугало? Может вы уже все позабыли? Помните: вы в то время секретарем партийного комитета были, а я председателем профкома. Вы мне тогда партийное поручение дали. Вспомнили?
       Аракчев растерянно заморгал глазами. Он вгляделся в лицо монаха, мысленно представил его себе без усов и бороды, набрал в легкие воздух, словно перед прыжком в воду, медленно выдохнул и растерянно улыбнулся.
-Точно: Юрий Никанорович,-подтвердил он,-а вы то, голубчик, как здесь оказались? Вы ведь тогда, как мне помнится, были уже членом партии со стажем.
-Так благодаря вам, Владилен Иосифович,-просиял Власов,-вашими руками Господь меня направлял.
-Пойдемте, посидим на скамеечке,-потрясенно произнес Аракчеев,-а то от всего этого как-то неможется.
-Может вам водички святой принести,-всполошился Власов,-вы посидите-я быстренько.
-Нет, не надо, благодарю вас,-через силу выдавил из себя Аракчеев,-все неожиданно как-то.
          Он присел на скамейку и уставился на купола храма. Ему словно привиделось, как его молодого секретаря парткома наставляли в райкоме партии на усиление борьбы с религиозным дурманом. Вот тогда ему и пришла в голову идея организовать диспут. Примерно такой, какой был между Луначарским и Введенским. Не раздумывая, он выбрал себе роль атеиста Луначарского, а роль защитника религии была поручена Власову.
-Да, как же я  ее защищать буду, если я в этом ничего не понимаю,-отбивался Юрий Никанорович,-вот, если бы организовали диспут о применении антибиотиков при лечении остеомилитов-тогда другое дело.
-Это вам партийное поручение,-отрезал серетарь,-идите к попам, изучайте их догматы, читайте их книги. Не забывайте, что мне будите противостоять,-самодовольно добавил он,-так что готовьтесь как следует.
       До этого случая Юрий Никанорович никода не был в церкви и Библии в руках не держал. Правда, как-то бабушка проговорилась что, когда он был совсем маленьким, то очень болел и тогда его покрестли, но держал это в глубокой тайне чтобы не испортить ему карьеры.
-Мы атеисты,-с гордостью говорил он бабушке, прикрепляя комсомольский значок к только что постиранной и тщательно выглаженной куртке,-а религия-это опиум для народа,-внушительно добавлял он.
-Во-первых, вы не атеисты, а безбожники,-сердилась бабушка, одергивая и расправляя ему куртку,-вот Вольтер или Луначарский, например-те действительно были атеистами, потому что знали религиозные догматы как свои пять пальцев. Умные были люди, а в Бога не верили и других от веры отлучали. Но Бог им судья,-и с доброй улыбкой посмотрев на внука, объяснила она и перекрестила ему лоб,-а вы выучили «Бога нету» и твердите, как попугаи, а сами даже Библии не в руках не держали.
-А, что мне твоя Библия,-запальчиво выкрикнул внук,-нам сказали, что это поповские сказки-значит и читать там нечего. Только время зря теряешь.
       Получив партийное задание, Власов вспомнил этот разговор и пожалел, что бабушки уже нет в живых и теперь ему придется идти в Лавру, чтобы посетить там библиотеку и возможно попросить кого-нибудь из преподавателей, чтобы ему объяснили не только смысл основных религиозных догматов, но и некоторые тонкости богословской философии. И, хотя ему не очень хотелось этим заниматься, но он был человеком добросовестным. Всегда ответственно подходил к любому делу, стараясь дойти до самой сути вопроса.
      В Александро-Невской Лавре к его просьбе отнеслись настороженно и даже, как ему показалось, с предубеждением. Однако, для начала предложили поработать в библиотеке и дали для предварительного ознакомлеия несколько книг. «Будем считать, что это курс молодого бойца»,-с добродушной иронией подумал Юрий Никанорович. Но уже первая книга так заинтересовала его, что он начал выписывать из нее цитаты. Через некоторое время к нему подсел молодой монах, вежливо поинтересовался какие догматы произвели на него впечатление и обратил внимание Власова на более важные аспекты, изложенные в этой же книге.
-Если вы не возражаете-я с удовольствием позанимаюсь с вами,-сказал он с доброй улыбкой,-но сначала почтайте вот эти журналы. Я специально подобрал их для вас. Здесь все очень понятно и доходчиво даже для непосвященных.
-А я могу взять журнал домой?-сразу же загорелся Власов,-я завтра возвращу, честное слово!
-Конечно, конечно,-кивнул головой монах,-вы не торопитесь. Верните, когда прочтете.
       Каждый день после работы, забросив все остальные дела, Юрий Никанорович в течение месяца ходил в Лавру, читал религиозную литературу и слушал высказывания священнослужителей и наставника.    
        Однажды его пригласили в семинарию для участия в диспуте, где он должен был играть роль атеиста. Семинаристы с добродушными улыбками, не повышая голоса, без оскорблений и насмешек, не прилагая особых усилий, разгромили атеистические взгляды кандидата медицинских наук, сдавшего на отлично экзамены по атеизму и марксистско-ленинской философии. Он совершенно растерялся, когда увидел, что все его высказывания, основанные на трудах классиков атизма, легко оппонировались студетами семинарии и разлетались в прах. Его, как ему казалось, несокрушимая  логика разбивалась о скалу их безусловно искренней веры, церковных догматов и огромного числа примеров, связанных с различными чудесами, так до сих пор и не разгаданных наукой. Юрий Никанорович жадно, как новое направление в науке, впитывал их возражения и старательно записывал в блокнот.
-Я законченный материалист не смог им ничего доказать,-растерянно думал он,-все то, что я им пытался противопоставить, они ведь тоже проходили в школе и у них на все вопросы есть ответ, а у меня нету. Я кандидат наук чувствую себя перед этими мальчиками полным идиотом.
     По окончнии диспута семинаристы окружили его, заулыбались, похлопали по плечу.
-Вы не обижайтесь,-миролюбиво произнс один из них,-у вас еще недостаточно знаний и в той и в другой областях.
-А, когда их будет достаточно, то тогда вы сможите проиграть диспут?-с нескрываемым интересом поинтересовался Власов.
-Когда у вас будут настоящие знания,-ответил ему молодой монах, всегда появляющийся в нужный момент,-тогда вы отойдете от атеизма и наши диспуты будут только на богословские темы. Лично я очень на это надеюсь.
       Власов неуверенно пожал плечами, неопределенно хмыкнул, но вежливо поблагодарил всех за хороший урок и на следующий день сообщил Аракчееву, что он к диспуту практически готов.
-Я вот тут выписал кое-что из классиков марксизма-ленинизма,-с чувством превосходства вальяжно произнес Аракчев,-могу дать вам почитать, реально возражать против них невозможно.
-Нет, не надо,-смутился Власов,-это будет не честно.Вы мне вроде как фору даете.
-Как знаете,-снисходительно пожал плечами секретарь парткома,-наше учение самое прогрессивное в мире и мы готовы встретить врага во всеоружии,-добавил он рассмеявшись и похлопал Власова по плечу,-итак завтра в три часа после занятий. Как говорили в старину «к барьеру».
   Юрий Никанорович мотнул головой в знак согласия, заперся в одной из аудиторий со своими записями и погрузился в чтение.
       В день диспута Аракчеев приказал соорудить в большом лекционном зале две трибуны. Одна, затянутая красным кумачом, с изображением серпа и молота, нанесенных художником ядовито-желтой краской, стояла слева. Другая трибуна была задрапированна вытцветшей черной материей. Для этой цели использовали списанный халат уборщицы, а посредине трибуны прикололи кнопками большой белый крест, вырезанный из ватмана. Аудитория не могла вместить всех желающих послушать чем все это кончится, а может быть даже поучаствовать в необычном диспуте.
     Аракчеев встал за красную трибуну, вкратце рассказал о знаменитом диспуте между Луначарским и Введенским и, небрежно кинув головой в сторону стоявшей рядом черной трибуны, произнес ироническим тоном:
-Позицию мракобесия будет защищать наш многоуважаемый доцент Юрий Никанорович Власов. Должен вас сразу же предупредить, что он человек неверующий. Даже не хотел участвовать в этой полемике, но получив партийное поручение, вынужден был согласиться. Сейчас мы с вами проверим насколько добросовестно отнесся он к нашему поручению. Хотя я отдаю себе отчет в том, как сложно и щекотливо его положение.
      Аракчеева немного насторожило, как уверенно Власов встал за трибуну, как вежливо и по-доброму всем улыбнулся, как молитвенно сложил на животе руки, невольно подражая монаху-куратору. «Надо было бы ему рясу сварганить и бородку приклеить,-по-режиссерски подумал Владилен Иосифович,- Ладно. Учтем в следующий раз.»  Он прокашлялся, немного глотнул из стакана  заранее налитого в него «Боржоми» и, одев очки, не отрываясь от написанного, начал читать цитаты, выписанные им наспех из брошюр, находившихся в парткоме в истрепанной «Библиотечке молодого коммуниста».
     Обладая хорошей дикцией, он читал громко с апломбом, жестикулируя в нужных местах, стараясь привлечь к себе внимание слушателей выразительной мимикой. Однако, общеизвестные, надоевшие всем цитаты вскоре утомили аудиторию и студенты из-под тишка начали с увлечением играть в крестики и нолики. Кто-то вытащил газету, а наиболее старательные уткнулись в конспекты и учебники. Почувствовав, что он теряяет аудиторию, Аракчеев на ходу сократил свой доклад и закончил его словами:
-А теперь послушаем представителя духовенства. Что он сможет противопоставить научному учению? А по окончании диспута,-кокетливо добавил он, чтобы оживить аудиторию,-простым голосованием вы определите победителя.
     Студенты убрали газеты, учебники и блокноты и приготовились слушать Власова. Он начал цитатой из Библии. Юрий Никнорович произнес ее наизусть, чем сразу же завоевал аудиторию, а потом четко и конкретно пояснил мысль, заложенную в ней. Спокойно и последовательно он опровергал догматы, которые для всех присутствующих были привычной, не требующей доказательств истиной. Ошарашенная таким поворотом дела аудитория разразилась громом аплодисментов.
-Ага,-со зловещей иронией в голосе произнес Аракчеев,-теперь видно на чьей стороне будущие врачи. Я понимаю и ценю бунтарский дух студенчества,сам был таким, но все-таки это нонсенс. Через месяц-другой мы продолжим наш диспут и тогда вы увидите, как восторжествует наука.  
        Однако Власов не собирался сдаваться. И дело было не в том, что он глубоко проникся  идеей Священного писания, а в принципе. Им овладел азарт и после заслуженных аплодисментов он вновь жаждал победы. К тому же сразу после диспута Аракчеев пригласил победителя к себе в кабинет и прямо с порога начал ему выговаривать. Он с раздражением пояснил, что своей победой Власов посеял семена религиозного дурмана в умах студентов и что, если такое произойдет в следущий раз, то партийный комитет займется персональным делом члена КПСС доцента Власова.
-Запугать меня хотите?-презрительно усмехнулся Власов,-вы эту кашу заварили, вы ее и расхлебывайте. Хотите победить-готовьтесь как следует.Предупреждаю, что я не собираюсь вам поддаваться. Студенты сразу же поймут, что это все специально подстроено. Так что мы теперь, как Давид и Голиаф. Все с нетерпением ждут нашего поединка.
-Да полно вам, батенька, дурака-то валять,-чуть грассируя под Ленина, произнес секретарь парткома,-наше дело правое и победа должна быть за нами. Вопросы есть?
      Ничего не ответив, Власов неопределенно пожал плечами и вышел из кабинета.
      После разговора с Аракчеевым он с еще большим рвением посещал Лавру, активно участвовал в диспутах, советовался с наставниками. Однажды, когда заболела его мать, он поставил свечу перед иконой Николая чудотворца и перекрестился. Несмотря на очень плохой медицинский прогноз, последствия которого он, как врач, прекрасно понимал, она быстро выздоровела и через некоторое время вышла на работу.
-Это тебе знак свыше,-прокомментировал происшедшее монах-наставник,-делаешь богоугодное дело-вот он тебя в беде и не оставил.
       У Власова не однажды появлялись такие мысли, но он старательно отметал их. Однако наставник сформулировал их так точно, что Юрий Никанорович подумал:»А, почему член партии не может быть верующим человеком? Я в последнеее время общаюсь в основном с верующими. Люди-то какие! Искренние, добрые, честные. Я среди них прямо душой отдыхаю».
-Нет, не уступлю,-решил Власов,-чего бы мне это не стоило, а в повторном диспуте должен победить я.  
        Однако из-за революционных преобразований, внезапно свалившихся на Советский Союз, не только не состоялся запланированный диспут, но и Коммунистической партии запретили иметь свои яйчейки на прдприятиях. Многие освобожденные секретари парткомов оказались без работы. Такая же судьба постигла и Аракчеева. Уйдя из института, вдоволь намыкавшись, он женился на шведской гражданке русского происхождения, уехал к жене, выучил язык и за все время не разу не вспомнил о злополучном диспуте.
       И вот теперь во дворе Лавры судьба вновь столкнула  бывшего председателя профкома и бывшего секретаря парткома.
-Так что же вы здесь делаете?-продолжал распросы Аракчеев,-Как живете? Женились, поди? Попадья у вас, попята? Или как там это у вас называется?-сдерживая иронию добавил он.
-Нет, Владилен Иосифович,-смутился Власов,-иеромонах я. Нам семья и мирские удовольствия не положены, а я счастлив. Братьев лечу. Богу жизнь посвятил. Все после того диспута. Помните?
-Помню,-усмехнулся Аракчеев,-я тогда и не помышлял о таких последствиях.
-А вы-то где? Чем теперь занимаетесь?-перебил его Власов,-а то все обо мне да обо мне.
-За границей я живу. На хлеб да кров хватает, а вот все равно не чувствуешь себя дома,-тускло произнес Аракчев.
-Вы там тоже в партии состоите?-поинтересовался иеромонах.
            Вопрос застал Аракчеева врасплох. Он хоть и не выбросил членский билет, когда была мода прилюдного их сожжения, но за время проживания в Швеции как-то совсем позабыл, что он не только член Коммунистической партии, но даже когда-то был одним из ее секретарей.
-Их политическая платформа мне не подходит,-с видимым разражением в голосе буркнул он и, заметив, что его туристическая группа появилась во дворе, встал.      
-Как бы мне от своих не отстать,-озабоченно произнес он и, пожав руку Юрию Никаноровичу, стремительно направился к туристам, стоявшим плотным кольцом вокруг экскурсовода. Аракчеев украдкой оглянулся и облегченно вздохнул, увидев, что монах, послав ему вслед крестное знамение, пошел в противоположную сторону. Аракчеев не мог понят, почему эта встреча оставила в его душе такой неприятный осадок.
-Похоже, что и этот диспут я проиграл тоже,-наконец честно оценил неожиданную встречу Владилен Иосифович, понуро бредя вместе с группой за экскурсоводом и не вслушиваясь в долетавшие до него шведские слова.      
Ссылка:  https://vk.com/photo-21506915_456240910